31 декабря

Течёт река. Наш первый год
Проплыл, и мы – неспешно вброд
За ним прошли и из воды
Сухими вышли. За следы,
Которые оставил он,
Ему поклон.

3 января 2009 года

* * *
…А кто-то спит, а кто-то нет,
А кто-то сочиняет триолет.
А ты уснёшь, пока я тут
Возьму и напишу про то, как ждут
Поэтов жёны их, пока поэты
В ночи слагают триолеты.

25 января 2009 года

* * *
По ночам красавица не спит,
А скучает, бедная, без сна.
ЭВМ простуженно сипит,
Отправляя в космос письмена.

Лишь к утру немного прикорнёт,
А едва зардеется рассвет,
Вновь её могучий пулемёт
Застрочит пунктиром в Интернет!

25 января 2009 года

* * *
                                                                    Э.Р.
Сидеть бы дома, получать гостей на блюде...
А мы в Нью-Йорк и Вашингтон, потом - в Москву.
Те в Саратоге, эти в Голливуде...
Пиши, поддерживай контакты на плаву!

Вот, пара фраз варягу, СМС-ка греку,
Слова, слова... Но в них не только шелуха:
Закинешь удочку с утра пораньше в реку,
К обеду, может быть, получится уха.

17 февраля 2009 года

* * *

Съел я пса, по Стихире шастая,
Начитался её сполна.
Ой, ты бедная, не зубастая,
Голодающая сторона!

Там и серебро есть, и золото,
Но сыскать ли? Ищи, свищи!
И ищу я, больной от голода,
Вы куда подевались, лещи?

Вы куда ушли, лососёвые?
Где ты, жирная камбала?
Где вы, кильки мои весёлые?
Рыба-меч и рыба-игла?

Нет как нет! Тишина, беззвучие,
Опускаю рыбацкий флаг.
Выручай меня невезучего
На безрыбье хотя бы рак!

29 марта 2009 года

Ответы московскому поэту
                                                Ивану Зеленцову

Мой милый Ваня! Шляясь по парижам,
Прочёл твоё письмо с подачи жёнки.
Мы так похожи: классику мурыжим
И, вот, свои печатаем книжонки;
Не прекращая поступь поколений,
Мы все – народ, единый и столикий,
У нас одна в дни тягостных сомнений
Надежда и опора: Он, Великий.

Тот мир, который папы звали «кухней»,
Детишки называют «интернетом»,
И рано или поздно стены рухнут,
Хоть мы не поприсутствуем при этом.
Всё унесёт не то, что ураганом,
А просто дождь и ветер точат стены,
Решает мало человек с наганом,
Поскольку неизбежны перемены.

Ну, а пока... Тихи ещё орала,
Земля полна свинцом или булатом.
Где ты встречал, скажи мне, либерала?
Последний умер в 89-м.
Пиши стихи! Смотри канал «Культура»,
Живи для счастья внутреннего Рима...
Мы все – одно, все вышли мы из Ура,
Из Фив, Афин и Иерусалима.

Не продавать талант нам за таланты,
Не щебетать, увы, нам беззаботно.
Смеются над тобой не эмигранты,
А только те из них, кому щекотно.
Не растекаясь более по древу,
Прощаюсь; приезжай ко дню рожденья!
Не привози мне ни юнца, ни деву:
От них сплошные недоразуменья.

9 апреля 2009 года

Разговор с Духом

Я эмигрировал... Мне говорят: «Предатель!»
Другие, проще, вторят первым: «Нах!»
О, русский дух, о добрый мой приятель!
Кто пьян из нас? В отеческих дымах
Ты или я утратил трезвость мысли,
Ты или я не понял ни черта?
Кто здесь осёл? Чьи уши здесь отвисли?
Кого я предал? Партию? Христа?
Народ? Державу? Или мать родную?
Друзей? Семью? Московский бутерброд?
Недавно я с женой ходил в парную
Звать русский дух: придёт иль не придёт?

Пришёл. Принёс берёзовые ветки.
«Вот, веник», – говорит, – «Для куражу.
Тебя люблю, но ты, брат, чёрной метки
Не избежал, я прямо доложу.
Ты эмигрировал! – и в этом, брат, загвоздка!
Ты не как все, ты на чужой меже.»
Я улыбнулся, не теряя лоска
(Хотя, ведь мы сидели неглеже,
Какой же лоск, одни, простите, члены),
И так ответил духу: «Вот чудак!
Ну, да, уехал. В этом, брат, измены
Не вижу я никак, ни на пятак.»

«Измена в том, мой милый (без обиды!),
Что ты нас променял на колбасу,
На сало и на чуждые флюиды...
А я всю зиму лапу здесь сосу», –
Так дух Отечества сказал, и лапой
Бац по плечу! Я жутко оробел,
И мысль утратив, тут же тихой сапой
Стал отступать в ответ на артобстрел.
На всякий случай я сказал: «Да, ладно,
Чего уж там, какая там еда...
Меня там встретили, поверь, прохладно:
Пельменей нет, и с воблой прям беда!»

«Ну, правильно!» – он заревел, – «Откуда
Там вобле взяться? Полный там отстой!
Но ты, брат, мне не брат, а чудо юдо,
Уехал от меня за колбасой!
А мы, медведи, вегетарианцы,
Не привлекает вражья колбаса!
Ты иностранец, все вы иностранцы,
Мы с вами далеки, как полюса!
Вот пограничный столб. К моей малине
На выстрел чтобы ты не подходил!
Сиди в своей ничтожной Украине,
Пока тебя я в раз не проглотил!»

18 апреля 2009 года

Про старуху с козой и попа с собакой

В полёт из Сан-Диего в Рим,
Поддавшись на шизу,
Одна старуха-пилигримм
С собой взяла козу.

Она хотела показать
Козе и Колизей,
И Пантеон, а после взять
На Форум и в музей.

И вот, они с козой пошли,
Представьте, в Ватикан.
Но там швейцарские стражи,
А с ними пёс Полкан.

И пса того поди, купи!
Mein Gott! Азохэн вей!
Он скалил зубы на цепи,
Пёс волчьих был кровей.

Старуха шла в музей с козой,
Купила её билет,
Но против папский был конвой,
Козе дороги нет.

Пришлось козу облабызать
(Прости, Господь, прости!),
К столбу бедняжку привязать,
Чтоб в папский град войти.

Старуха зрит великий храм,
Растрогана до слёз...
А у столба (позор и срам!)
К козе подкрался пёс,

О злоба волчья, ты слепа!
Дрожит моя строка...
Напал, сожрал, и у столба
Лежат одни рога.

Убил потом собаку поп:
«Цинично жрать не сметь
Невинных козочек! И чтоб
Всем неповадно впредь!»

Похоронил он пса надысь
И приписал внизу:
«Католик! Вспомни, помолись
За пса и за козу.»

23 мая 2009 года

 

Вольные стихи о Москве и её провинциях

Почти 25 лет я прожил в столице,
Иногда выезжая на курорты, в лагеря или в гости.
Потом уехал за океан от злости,
Которая вскоре растаяла, будто снежинка на рукавице.

Страна, которую принято звать Россией,
Осталась мне неизвестной
В такой же степени, в какой она неизвестна
Многим жителям крупных городов, особенно столиц,
Особенно если перед столицами падают ниц
Все остальные субъекты, как говорят теперь.
Столица империи зорко следит, чтобы не дуло в дверь.

Ну, что ж, о Москве я сочинял не раз:
Про её метро, где стены – иконостас;
Про башню, которая так горела,
Что вся страна не пила, не ела;
Про кучу мусора в зимнем дворе;
Про мою непричастность к чужой игре;
Про то, как однажды у подземного перехода
На Пушкинской площади при скоплении народа
Меня откровенно припёрли к стенке
Так, что дрожали мои коленки.

В моих стихах состыковались воздушные массы,
Которые плыли из Новогиреево, Борюлёво, Измайлово и прочих спальных районов
По направлению к центру города,
А потом, сталкиваясь и вновь расходясь,
Уплывали путями Горьковской или Казанской железных дорог,
Выпадая дождями на подмосковную грязь,
Чтобы мне там пройти и оставить следы - иногда сапог, иногда необутых ног.

И всё это столица, Москва – что не есть страна!
Страна, мне сдаётся, больше смурна или скромна.
Северная сторона смотрит всегда на юг –
Комариным летом и в пору унылых вьюг.
Южная сторона смотрит на север, ибо
Север над ней нависает, как над башкою глыба.
Восток, то бишь Сибирь, царство лесов и болот,
Смотрит на запад, жмурясь, как на инородный плод.
Запад глядит на восток, но только ночной порой,
Чтоб не глядеть в глаза, напрашиваясь на геморрой.
В итоге – страна, знакомая по картам картина,
Вид с высоты полёта «Боинга» или «Ила»:
С периферии к центру тянется паутина,
А что там вблизи творится, страна от меня утаила.

апрель-май 2009 года

* * *
Кромешный мрак и золотые кущи...
Надежда, страх, сомнение, цинизм...
Всеведущий, Всемерный, Всемогущий,
Тебе к лицу ли антропоморфизм?

Тебя готовые принять на веру,
За, может быть, поблажку на Суде,
Тебе рисуют локоны по ветру,
Седую пену на морской воде, –

Блаженный образ вызывает трепет:
Сердцам детей необходим Отец.
Так человек надеется и терпит,
И мир живёт смягчением сердец.

4 июля 2009 года

* * *
Я рыбку в банке взял за жабры:
«Хорош писать абракадабры!
От них уйду я, глянь, в запой,
Давай-ка лучше песни пой!»

Она сначала помолчала,
Но после всё же отвечала:
«Исполню волю я твою,
Лишь отпусти, и я спою!
Мы даже вместе запоём!»
Я бросил рыбку в водоём
(Меня на солнце разморило),
А рыбка так заговорила:

«Ты дурачок, хотя и cute,
Запомни: рыбы не поют!»

Ещё разок хвостом махнула
И скрылась, будто утонула.

8 июля 2009 года

Сонет
                              «...Лишь ром имеет честь поить поэта.»
                                           Владимир Веров, «Цурен о напитках»

Лишь ром имеет честь, Вы говорите?
Ямайский! – Уточнить позволю я.
Об этом знает каждая скамья
В Эдеме, на Парнасе и на Крите.

«Абсурд и околесица», - кричите, –
«Напился, как последняя свинья,
В итоге – словоблудная брехня,
Пират не воплощается в пиите!»

Ни время нам, ни место – не указ!
Мы всюду и всегда, удел наш – вечность,
Любой из нас – другому парафраз,
Мы сто культур прошли, не изувечась!
Поют нам полубоги на заказ:
Сатиры, нимфы... всяческая нечисть.

28 августа 2009 года

 

Пандемия гриппа

Мы весело ели-пили,
Не делали ни шиша...
Касаемо пандемии –
Оттуда она пришла,
Где мир устроен иначе,
А значит – смертельный враг,
Где только верховный мачо
Выглядит, как варяг,
Поскольку всегда на вынос
Официальный визит.
Оттуда проклятый вирус
Нам испокон грозит.

Пускай они мрут от гриппа,
Покуда не перемрут!
А мы здесь – семя Эдипа,
Удел наш - сизифов труд,
И наша святая вера –
Что вера всегда зазря...
Может быть, от эс-эс-эс-эра,
Может быть, от царя.

28 августа 2009 года

Заклинание огороду

На цветке дрожит коллибри
И колдует: «Крабле-крибли...»
Рядом я налёг на грабли,
Повторяя: «Крибли-крабле...»
Заклинаю: урожай
Нарожай, нарожай!

29 августа 2009 года

* * *
Влюбиться в чужого мужа –
Едва ль этот грех не смертный.
Влюбилась в чужого мужа –
Готовься и жди беды.
Любовь не проходит молча,
А просит любви ответной.
Мы видим: плоды на древе
Прекрасны. Мы рвём плоды.

30 августа 2009 года

Концерт Евг. Евтушенко в Сан-Диего 10.10.2009

Он может написать про что угодно –
Легко, великодушно, благородно,
И главное, естественно, - народно,
А это слово значит – на века.
Ему доступны все края и дали,
Он ел то, что другие не едали,
Дожди ли, бабье лето ли, пурга ли –
Всегда его фигура велика.

Его костюм – в крыжовнике, в малине,
Его верхом представьте на павлине.
Его из моря вытащил Феллини,
За ляжки хвать, и спас едва-едва.
Он футболист, любитель путешествий,
Видал шесть похорон, восемь восшествий,
На сцене прост, однако он торжественней,
Чем вся Москва в минуту торжества.

Что женщины? О женщинах ни слова
По-русски, не в шерше-ля-фам основа
Ярчайшего успеха; казанова –
Смешной, но иностранный анекдот.
Хотя, конечно, это крем для торта,
Луч света не испортит натюрморта,
Поэту нужен image для комфорта,
Ведь по-французски всё наоборот.

Он говорил за прошлое с охоткой,
Про несогласье с Бродским мимолёткой,
Грешил и нарциссическою ноткой
(Поэт – нарцисс, душистая пыльца);
Про то, что агрессивное всё скудно,
И в городах нацменам очень трудно,
А Пушкина убили бы прилюдно,
Средь бела дня – за черноту лица.

В нём скуки нет и тягостных сомнений,
Он Женька, и нисколько не Евгений,
Не про него писал наш русский гений
Роман в стихах. Он сам роман в стихах!
Он видел и муссоны, и бореи,
Отсюда кепка, будто флаг на рее,
И чтут его последние евреи,
Кириллицей сдобрившие Танах.

Здесь выступал он. Публика так рьяно
Его съедала, как левиафана.
Уехал без пустого чемодана,
Зато с деньгами, истинно артист!
Людей мы сосчитали поголовно:
Аншлаг, и вся толпа единокровна.
Америке он нужен? Безусловно!
Как вы, и я, и всякий программист.

11 октября 2009 года

* * *
Где красоты не знали и в помине,
Поэту померещится она
В какой-нибудь уродливой Наине,
И – ею голова уже полна,
И под рукою пьяного пиита
Из волн морских родится Афродита.

9 декабря 2009 года

Владимиру Остапенко

Я был на Конкурсе, всё видел,
Вполне насытился треской.
Скажу Вам прямо: Вы не лидер
(Пиша строфой онегинскОй).
Стихиры многие креветки
Воображают, что конфетки,
И только Фима Жиганец –
Без понта чистый леденец.
А мы, детали опуская,
Давайте перейдём на «ты».
Рыбалка – полные кранты!
Виват, строфа онегинскАя!
В ряду сонетных забиях
Я рад, что тоже где-то рак.

2009