Стихи 2017

 

Эпитафия

У меня дружок в Фейсбуке
Был, да умер он.
Ни за что, а так, со скуки
Взял его Харон.

Эй, старик, зачем, скажи-ка,
Ты прибрал дружка?
Отвечает: «Горемыка!
Поживи пока».

3 января 2017 года

 

Православное рождество

Пацан родился в жуткую пургу,
В морозный день, под ветром леденящим,
Родился он и так сказал: «Агу!» –
Сочувствуя и сирым, и болящим.

Мать прилегла поближе к очагу:
Мороз, метель – сибирские нагрузки!
Не мёрз пацан, а песню пел: «Агу!», –
А после: "Из-за острова..." - по-русски.

Волхвы дивились и – по снегу прочь,
Вещать, что родила царица в ночь!

6 января 2017 года

 

Сухая вода

Я воду пил – колодец был глубок, –
Но жажду утолить никак не мог.
Казалось, что вода была сухая,
Я пил и плакал, жаром полыхая.

Воды, воды! В мой пересохший рот
Я по кусочку клал холодный лёд,
И таял он, чтоб жажду утолил я,
Но сушь во рту! Я плакал от бессилья.

Там плод висел, и я сорвал его,
Надеясь, может быть, на волшебство,
Зубами доставал сырую мякоть.
Но сухость в ней была! Мне снова плакать.

Что это?! Я страдал неимоверно,
Никто же не сказал, что я в Инферно!

12 января 2017 года

 

Виктории Орти

Я помню чудное мгновенье:
Луна взошла, как приведенье!
Спустя пятнадцать лишь минут,
За ней Венера – тут как тут,
А после, будто в лоно волн,
Ты разом вышла на балкон,
И получилась аллегория:
Луна, Венера и Виктория!

19 января 2017 года

 

* * *
"Государство - это я" - 
Экое коварство!
Если, скажем, нет меня,
Нет и государства.

19 января 2017 года

 

* * *
Стихи закончились. Теперь пишу в Фейсбук
Про каждый стук, и фук, и даже глюк,
Пришедший мне (так говорят!) на ум,
Хотя ума здесь надо ли? Не надо!
Ах, без ума писать в Фейсбук – досада!
А впрочем, все так пишут – наобум.

И я пишу. Чего, чего же боле?!
Чему ещё учились мы в сов. школе?
Решать задачки про пи-эр-квадрат,
А про иные вещи – нет, увольте!
Меня уважьте или отфутбольте,
Но я – как вы, один конгломерат.

25 января 2017 года

 

Восемь кипарисов вдоль дороги

Восемь кипарисов вдоль дороги
Холодно приветствовали нас.
Ой, поизносились наши ноги,
Ой, теперь не время, чтобы в пляс!
Не сыскать ночлега, и не надо,
Ночевать при звёздах – наш удел,
Зябко будет здесь, у водопада,
Но невзгодам это не предел.

Хлынут
Косые ливни,
Что хранятся в тучах,
Вон у той горы.
Будет
Ночь эта не лучше
Прочих,
Зажигай трескучие костры.

Мы легли в истерзанной кибитке,
Отвязав измученных коней.
Хляби с неба лили, и в избытке
Водопад шумел среди камней.
Мы привыкли, вовсе нам не страшно,
Со стихией грозною «на ты».
Пусть она бушует бесшабашно,
Рвя и контрабасы, и альты.

Утро
Будет мудренее,
Сгинет наводненье,
Туча улетит.
Только
Возле водопада
Вечное волненье,
Вечно он шумит.

Восемь кипарисов нам махали,
Провожая табор в новый путь.
Солнце их поджарило верхами.
Поутру куда? Куда-нибудь!
Мы куда б ни ехали, ни шли бы,
Всюду гул и вой не без греха,
Горы поднимаются на дыбы,
И вода источников суха.

Жили
Трудно и жестоко,
Милости не ждали
От природных сил,
Шли мы,
Повеленьем рока,
Нас в чужие дали
Дьявол уносил…
Дьявол уносил…
Дьявол уносил…

5 февраля 2017 года

 

Дежавю

С этим городом было у нас рандеву,
Показалось, что я с ним знаком.
Показалось, что встретились мы наяву,
А не где-то в дот-ру и дот-ком.

Громыхали по стыкам опять поезда,
Невменяемо лаял вокзал.
На окраине – там, у родного гнезда –
Я бензин и мазут осязал.

Мне казалось, что был, в этом городе был
Я когда-то, пускай и давно,
И вошёл я в него, в этот жар, в этот пыл,
Я вошёл, будто вышел в окно,

Будто я хулиган, потому что охоч
До словесности, то есть до драк.
Я шагнул в яркий день, будто в тёмную ночь,
Полупьян, полутрезв, полунаг.

И как только вошёл я в гремучий капкан
Городского житья-бытия,
Увязался за мной бородач-старикан,
Торопясь, матерясь, вопия.

Не знаком он со мной, и я с ним не знаком,
Отчего же в ответ я ору:
«Мы встречались с тобой на каком-то дот-ком,
На каком-то встречались дот-ру!

О, я помню тебя, безобразный старик,
Ты и сер, ты и сед, ты двояк:
На стихи-точка-ру ты беззуб и безлик,
На фейсбук-точка-ком ты маньяк!

Уходи, говорю, прекрати, говорю,
Увязался – какого рожна?
К своему отправляйся ты монастырю,
Мне компания здесь не нужна».

Он в ответ подмигнул и присвистнул в ответ,
Покрутил у виска, поикал,
И скатился внезапно с дороги в кювет,
И исчез скалозуб, зубоскал.

И опять здесь огни, и туман, и трамвай,
И чернеет Зелёный проспект.
Ну, давай же, мой город, меня добивай,
Ибо я твой изъян, твой дефект,

Ибо я ведь не ты, я в другой полосе,
Широте, долготе, высоте,
Ты раздавишь меня на Рублёвском шоссе,
На асфальте, на блочной плите.

Ты признаешь меня, не поняв ни черта,
Ибо сам ты черней черноты,
Ибо нас разделила навеки черта,
Да и ты ли здесь? Ты ли? Не ты!

10 февраля 2017 года

 

* * *

Снег умер, он уснул, он обратился в прах,
Его убил, его прибрал к рукам Аллах,
Теперь лежит он, труп, на чёрных мостовых,
И место ему – здесь, средь нас, едва живых.

Он шёл, он был велик, он покорял миры,
Он одевал сады и расстилал ковры,
И нас не замечал, когда в его морях
Захлёбывались мы в метельных январях.

Ему дорога – смерть, иначе не бывать,
Нельзя же круглый год – и век – лишь убивать!
А нам, едва живым, весенние дымы
Дадут хотя бы шанс до будущей зимы.

15 февраля 2017 года

 

Предостережение

Поэт – это вам не родственник,
Он жаден, поскольку собственник,
Капризен, когда не пишется,
К вам в общество он не впишется.

Поэт – это что-то страшное:
Холодное и рукопашное,
И людо-, и самоедское,
Чужое, турко-немецкое.

Не подходите близко!
Поэт – это лук, редиска,
Горькая редька, чеснок…
Побойся его, сынок!

18 февраля 2017 года

 

БАЛЛАДА О ДВУХ КОРОВАХ И МИРОТОЧИИ БЮСТА

У коровы спросила другая корова:
«Мироточит ли бюст Николая Второго?»
«Му-у!» - в ответ промычала подруга коровы, –
«Мы с тобой будь здоровы и крайне толковы,
Но такие вопросы решать нам негоже,
Обратимся к экспертам, виднее им, всё же!»

Вот, предстали они пред Священным Синодом,
Перед высоколобым и седобородым,
Обратились в инстанцию, близкую к богу,
Чтобы к правде найти столбовую дорогу.
«Мироточит ли бюст Николая Второго?» -
Так спросили они и зарделись багрово.

Показалось Синоду – коровы в угаре,
И примочки холодные сделали паре,
Но уже прокричал в телевизоре кочет:
«Господа! Две коровы у нас мироточат!»
Вот, на площадь стекается масса людская,
И ток-шоу, и даже футбол пропуская.

Всем желательно видеть коров чудотворных,
Но коровы – из честных, а не из притворных,
Они вышли к народу с монаршей скульптурой,
Правды жаждет корова, не будучи дурой!
«Мироточит ли бюст Николая Второго?» –
Так спросили одна и другая коровы.

Покраснели коровы при этом, и густо,
А народу какое же дело до бюста?
Видят люди: коровы весьма покраснели,
Мироточат они, мироточат на деле!
На колени упали народные массы…
О фортуна! Ужимки твои и гримасы!

Выступали ораторы, и острословы,
И Синод... И священными стали коровы.

7 марта 2017 года

 

Пастухи

Марта двадцать пятого, в субботу
Пастухи выходят на работу,
Медленно плывя по тротуару,
Смотрят на прохожую отару.

Если ты неправильный прохожий,
Если ты, овца, не вышла рожей,
У тебя проверят документы...
Всё, никчёмны прочие комменты.

25 марта 2017 года

 

День долголетия

Володя, Нина – два отдельных слова,
Всегда звучали вместе очень клёво.
Мы на одной странице их посеем,
И вот уж Александр с Алексеем,
Откуда ни возьмись, явились миру.

Вам не остановить меня, задиру!
(Сейчас продолжу, дайте выпить шкалик!)
Явились миру Катя и Виталик,
Потом Сергей… Такая вот картина!
Кто на подходе? Может, Катерина
Об этом знает чуть побольше нас,
Поскольку наш-то глаз – не глаз-алмаз!

Володя, Нина – два волшебных слова,
По их веленью даже в Бирюлёво
Мы прилетали, хоть оно не близко!
Нам ближе, знаете, до Сан-Франциско,
И ближе также до Владивостока,
Но ясно ведь: прекрасное – далёко!
Вот и летим к прекрасному поближе,
Стремимся, навострив коньки и лыжи,
Салазки, санки – кто во что горазд,
Да будет вечно твёрдым снежный наст!

Володя, Нина – что ещё сказать нам?
Мы скоро полетим путём обратным,
Простившись неуклюже, по-медвежьи,
Оставив их вдвоём на побережье
Лишь им двоим грохочущего моря…
Как шпарить будем мы, Пегаса шпоря!
А им – спешить куда? Они уж дома…
(Вам чувство дома, граждане, знакомо?
Вот, у Володи с Ниной есть секрет:
Как вместе жить – и много-много лет.)

25 марта 2017 года

 

ДИАЛОГИ С ПИСАТЕЛЕМ

Завтра - первое апреля,
А сегодня снег идёт.
На печи сидит Емеля,
Потому что идиот,
Потому что он не знает,
Как, зачем, куда пойти...
Снегом свет оконный залит
От полудня до шести.
Будет падать он, летая,
Будет, падая, летать..
Эх, тоска моя пустая,
Переменный ветер, блядь!

Мне звонил с утра писатель,
Он был трезвый, как стекло.
Говорит: "Работодатель...
Бла-бла-бла... бухло, бабло...
Я 'гуся' пока оставил,
Приезжай на порося..."
Это как война без правил -
Что писатель без 'гуся'?
Я сказал ему, что еду,
Скоро еду в Новый Свет.
Нашу странную беседу
Не осмыслил бы сосед.

Мы с писателем на птичьем
Говорили полчаса.
Я же взял его с поличным,
Типа, что вы за писа...
Он нисколько не в обиде,
Он писатель, а не кент!
Он не фраер толстый в МИДе,
Он поток, вулкан, торрент,
Ныне спящий, ныне пьющий,
Ныне вымерший, во льдах...
Мамонт он, когда-то сущий,
А теперь - увы и ах!

31 марта 2017 года

  

* * *
Не сойду теперь с дивана,
Буду вечно так сидеть!
Где ты, где ты, Санта Ана?
Приходи и вьюгу - геть!

Вон её, гони отсюда,
Эту мокрую пургу!
На дворе у нас простуда,
Не закажешь и врагу.

Приходи же, Санта Ана,
Дай им жаром по мозгам,
Дай хоть форте, хоть пиано,
Наших дай, пустынных, гамм!

31 марта 2017 года

 

***

В пятницу в концертном зале ЦДЛ
Выступала Вероника Долина.
Я с ней поздороваться хотел,
Но такой формат, что не позволено.

Взял я в руки сколиозный мой хребет
И поплыл подземными туннелями.
Дома - каша с хлебом на обед
И ещё конфеты с карамелями.

31 марта 2017 года

 

О любви

Да будет речь моя лучиста,
Мне говорить – не тяжкий труд:
Любовь – почти самоубийство
И непременно самосуд.

Но дар любить, любить безбожно
И без оглядки, напролом –
Надежда в нём, что всё возможно
На этом свете, не на том,

И верится в огромность выгод
Любви свободной, не в узде...
В почти самоубийстве – выход,
Как минимум – в самосуде.

2 апреля 2017 года

 

О временах

Ты мне родней, почти усатый
Век двадцать первый, не вопрос!
Прощай навеки, век двадцатый,
Я не люблю твой паровоз
И твой безумный эскалатор
Ломающегося стиха.
Прощай, двадцатый век, новатор!
Всех революций шелуха
Сойдёт похмельем после пьянки,
Чтоб на заслуженный покой...
Пусть явятся рэднеки, янки
И новый разведут гейгой!

2 апреля 2017 года

  

Евтушенко

Вглядитесь пристальней:
Ко дну ведут ступени.
Нет вечных пристаней,
Есть вечные замены.

Нет вечной памяти,
Но если хорошенько
В глубь Леты глянете,
Там Женька Евтушенко.

Нет беспристрастия
В текучем мавзолее.
Живи цветастее,
Останешься светлее!

2 апреля 2017 года

 

Новая Москва

Во владенье Лёшино
Ехала братва.
По дороге в Крёкшино
Новая Москва.

Там-то и подумалось:
Здрасьте, москвичи!
Ой, Москва раздулась,
Больно, хоть кричи!

Не кричат, хоть каждый раз
Подгоняет кнут.
Из пятиэтажек вас
Скоро всех попрут.

11 апреля 2017 года

 

ИБ или ЕЕ?

Скажи нам, Герасим, кто главный поэт?
«Му-му!» - однозначен и краток ответ.

Му Му – безусловно, добрейший из псов,
Но мастер ли он поэтических слов?
Скажи нам, Герасим, где рифмы и слог?
Не слишком ли тонок Му Му голосок?

Ответил Герасим повторно: «Му-му!..»
И все поклонились ему одному,
Поскольку Герасим – великий мудрец,
Обычно молчит – и не груб, и не лжец.
Он прям и доступен, и каждый поймёт,
Что если кто истину знает, то – вот,
Вот истины главный источник и свет!
Му Му – нет лучшее, чем лучший поэт!

11 апреля 2017 года

 

Кто главный поэт?

Спросили Петрова: «Кто главный поэт?»
«Помилуйте граждане, главного нет!»
«Да, мы понимаем, что главного нет,
Но кто же тогда будет главный поэт?»

Петров разозлился: «Вам что, непонятно?
Я должен для вас повторить многократно?»

«Нет, мы-то по-русски кумекаем смачно,
Однако скажите, чтоб стало прозрачно:
Вот, скажем, поэт Иоанн Питербургов
Не лучше ли, чем Иннокентий Москургов?»

«Да, лучше, когда поглядеть с колокольни,
Но всё перевёрнуто, если из штольни.
Мне ближе Мускургов, а вам Питербургов!»
«Но лучше-то кто?»
«Не спросить ли хирургов?
Они двух поэтов встречали в пижаме,
Посмертно же резали трупы ножами.
А мы не владеем всевидящим оком,
Нам что предлагают, едим, и с причмоком!»

Вот, был приглашён первоклассный анатом,
Он взял двух поэтов, сочтя каждый атом,
Подумал и так записал в эпикризе:
«Кто лучше из пары, спросите у Изи!»

Где Изя? На танцах! А после танцулек
Скончался! Какой безответственный жулик!

И тут мы решили: чтоб не было споров,
Объявим, что не было двух командоров,
А был лишь Один, да прославится Имя!
И лучше без имени, имя – не вымя,
С него молока не получишь, не так ли?
Цеди, не цеди, не прольётся ни капли!
В слиянии муз он горит осиянный,
Да славится вечно поэт безымянный,
Безликий, безродный, бездомный на вид,
Бессмертный, безоблачный Оберпиит!

11 апреля 2017 года

 

* * *
Грустить не надо,
Мы все умрём.
Нет рая, ада
На свете том.

Нет лучше рая,
Чем на земле.
Не злись, рыдая,
Что он во мгле.

Нет пуще ада,
В котором жил.
Грустить не надо?
Хватило б сил!

13 апреля 2017 года

 

Русский журнал 

Американский писатель Джон Стейнбек
В 1947 году
Совершил на Советский Союз набег,
Нет, наезд. Как медведь на льду.
Он ворвался в Союз, что твой печенег,
Он влетел на полном ходу. 

Он контракт заключил и визу добыл,
А потом через финский путь
Полетел, поехал, пошёл, поплыл,
И попутные ветры дуть
Продолжали и в парус, и в спину крыл –
Что увидишь там? Что нибудь. 

Поначалу его тормознули слегка:
Кто, зачем, почему, куда?
Но легка была у него рука,
И ему говорили «да»,
И увидел он новые облака,
А потом ещё города. 

Наконец, ему показала Москву
Комсомольская девушка-гид.
Он увидел на самом что есть наяву
Камень сталинских пирамид,
Раскурил этот город, полынь-траву,
Разыграв советский гамбит. 

Этот Джон был открытой души человек,
Он хотел узнать, всё как есть:
И какого цвета в России снег,
И что любят там пить, что есть.
Ежедневно записи вёл Стейнбек,
Отрицая и брань, и лесть. 

А потом повезли его в Киев, там
Он увидел руины войны.
И повсюду ходили за ним по пятам
Переводчики-хохотуны,
И играли марши – трам-тата-там –
Оркестры советской страны. 

Киев был не похож на Москву, о нет –
И пейзаж, и люди не те.
Москва раздевала звоном монет,
Киев – проще и в наготе,
Но повсюду – банкет, и снова банкет,
Так вояж проходил – в еде. 

Повезли их в село, это был колхоз,
Хаты хлипкие в образах.
Там глаза старух прозрачны от слёз,
А глаза девиц – в небесах.
Но банкеты эти... еда – невроз,
И в верхах невроз, и в низах. 

Им сказали колхозники: «Через год
Или два приезжайте вновь.
У нас будет новый колхозный флот
И комбайнов, и тракторов,
Полегчает скоро, уже вот-вот,
И не станет бедных дворов. 

И опять – в Москву, чтоб потом – в Сталинград,
Где руины среди руин.
Это что? Это в каменный век возврат,
Это морфий и героин,
Будто здесь булавой прошёлся стократ
Не германец, а бабуин. 

Но и тут «Интурист», и, конечно, банкет,
Ибо так уж здесь повелось.
То, что нынче днём подадут на обед,
Ты едва осилишь, небось.
Будь послушным, турист, соблюдай этикет!
И сдавайся, а хныкать – брось! 

И опять – в Москву, чтоб лететь в Тифлис,
Сторож всех городов – Москва.
А в Тифлисе – платаны и кипарис,
Там орехи и там айва,
А вино в горах пьёшь и смотришь вниз,
Но не кружится голова. 

Здесь заморский гость – что заморский фрукт,
Все его раскусить хотят.
Из-за моря гость – будто морепродукт
Для невидевших моря кутят.
От напитков – хворь, от еды – недуг,
Но ведь пьют, и едят, и едят! 

Наконец, повезли его в храм отца,
И вождя, и бога богов.
В этом храме, в Гори, не мертвеца
Почитали, а будь готов
Присягнуть на верность – чтоб до конца,
Без вопросов и без счетов,

Присягнуть тому, кто мудрее всех,
Ты уж на слово им поверь,
Не поверишь? Тогда твой великий грех
Будет стоить больших потерь,
Промолчи, припрячь ядовитый смех,
Если в эту вошёл ты дверь.

Не пора ли, Джон, возвращаться вам
И – писать про Советский Союз?
Хорошо после отпуска – по домам,
После пира – в жилище муз,
К их желанным и чувственным закромам!
А чужая страна – конфуз. 

Дорогой сер Джон, свет очей Стейнбек,
Ваша книга мне – просто клад!
Вы большой писатель и человек,
Тут писателю – райский сад!
Иностранный ангел в стране калек
Различает легко фасад.

Вы пришли и увидели то, что вам
Показали в театре теней.
Молоко текло и текло – по усам,
Но попробовать – хлопотней,
Чем, вернувшись в родной Нью-Йорк, словам
Отдавать распорядок дней.

Интурист в Москве – человек в бреду,
Ибо всё вокруг – шельмовство.
Ни про снег России, ни про еду
Не узнали вы ничего,
Вы же в сущности только что были в аду,
Ну и что оно, каково? 

Здесь мираж на мираж наступает в ночи,
Да и днём, не смыкая глаз.
И когда распознал ты его – хохочи,
Это значит, твой глаз – алмаз,
Только без улыбочек, не кричи,
Да, без этих давай гримас. 

Здесь серьёзные люди из красной зари
Высекали искру кайлом,
Шифровали школьные словари,
И вольт превращался в ом.
Вам же, сударь, местные блатари
Процедили бы так: «Облом!» 

23 апреля 2017 года

 

В круге

Человек является на сцену
И читает свежие стихи.
Новый человек ему на смену...
Отделяем суть от шелухи:

Шелуха – метафоры и рифмы,
Образы, эпитеты, размер...
Даже если в них роятся нимфы,
Даже если ахнул бы Гомер,
Все эти поэзы – что? – проказы,
Жалобы и маленький стриптиз...
Так на скалы лезут скалолазы –
Вверх, чтоб не оглядываться вниз,
Мёрзнут, задыхаются и бьются,
Но опять, и снова, и опять...
Главное у них – не оглянуться,
Чтобы льдом заоблачным не стать.

Шелуха – стихи, а суть – друг в друге,
Суть – читать и непременно вслух,
Суть – в отдаче, в этом узком круге,
В замкнутом пространстве – может, двух,
Может трёх – и одного довольно,
В точку вырождается кружок
Медленно и самопроизвольно,
Сколько б ты угля ни пережёг,
Сколько бы ни сделал фейерверков,
Как бы ни куражился в стихах,
Речь, как жизнь чужую, исковеркав,
Позабыв на миг и стыд, и страх.

21 мая 2017 года

 

О белой голубке

У всякой голубки
Есть яркие юбки,
Есть белые зубки
И алые губки.

Постойте! Голубка не может быть белой!
Бывает голубка и Эллой, и Беллой,
Быть может она Изабеллой дебелой,
Кариной, Карменой, Камилой, Камелой…

Голубка – она голубей голубого,
Спросите, друзья мои, вы у любого,
И это не ново, ни капли не ново,
Поверьте мне на́ слово, верное слово!

Она голубая, не белая, если
Голубка она, в этом суть нашей песни!
Хоть выйди на площадь, хоть лопни и тресни,
Иначе, увы, ни умри, ни воскресни!

Сидит ли в скорлупке,
Где стеночки хрупки,
А может быть, в скупке,
Порой даже в ступке,
Её обижают иль холят парубки,
Найти ль голубей этой белой голубки!

20 июня 2017 года

 

Записка в бутылке

                                       Апостол – посол (греч.)

В 1935 году во время ремонта в доме некогда ссыльного декабриста Матвея Ивановича Муравьёва-Апостола (1793 – 1886), под полом, на котором стояла печь, была обнаружена бутылка. Внутри находилось послание потомкам, написанное Муравьёвым-Апостолом. В нём автор кратко описал историю дома, перечислил жителей-декабристов и закончил его словами: «Для пользы и удовольствия будущих археологов, которым желаю всего лучшего в мире, кладу эту записку 18 августа 1849 года».

Где свет погас и музыка утихла,
Где пушки отгремели навсегда,
Где снег ложится – плотно или рыхло,
Не знаю я, но больше нет следа –
Следа чего? Кружка идеалистов?
Собрания романтиков пустых?
Здесь часто нависают тучи низко
И нет тепла от их бород седых.

Бород седых... Немое соучастие
Рабов – за миллионом миллион.
Был идеал, пленительное счастье,
Свободный ветер, новизна времён,
Был некий смысл, а также стыд и совесть,
Хотелось разбудить, перебороть
Всю эту слякоть, сырость, эту сонность,
Ночь, полумрак, недвижимую плоть.

А что теперь? Послом из Петербурга
В Тюменский край, да и каким послом!
В Сибирь, в страну блуждающего вспурга,
Да-да, в пургу, на край, в земли излом...

Что вам сказать, надменные потомки?
Что я скажу?! Поэты говорят!
Я не поэт, но шёл по самой кромке
С поэтами – прекрасен был отряд!

Их нет, уже их нет, они далече,
Они туда ушли, куда и я
Теперь иду. Мечтаю ли о встрече?
Там, в копях рудных заживо гния,
Мечтают не о встрече, а о смерти...
Не за горами уж конец времён –
Да, да, конец времён, не лицемерьте,
Недолог сей куриный вавилон!

Но всё-таки, и всё-таки, и всё же,
Для пользы вашей, будущая рать...
Ха-ха, для пользы! Лезут вон из кожи,
Чтоб кожу снова с ближнего содрать!

Нет, хватит, дорогие, успокойтесь,
Вот вам бутылка и записка в ней.
Вы не за страх копайте, а за совесть,
Бог даст, и вам покажется ясней
Всё то, что мне заволокло туманом,
Всё то, что похоронит снежный наст,
Пусть вам предстанет, землекопам рьяным,
Когда Бог даст!

9, 10 июля 2017 года

В фондах Государственного архива Российской Федерации по истории России XIX – начала XX в. хранится «Погостный список» декабристов с указанием дат и мест их смерти и захоронения, составленный М. И. Муравьевым-Апостолом в 1886 г. Долгое время этот документ оставался единственным источником сведений об обстоятельствах кончины многих декабристов.

 

***
Не встречайтесь с теми, кто однажды
Были офицерами Гебни!
Даже если худо вам от жажды
И несут стакан воды они,
Даже если сердце вас подводит,
А у них лекарство есть для вас,
Даже если мнение в народе,
Что гебешник – нынче богомаз...

Почему же с ними не встречаться?
Потому ли, что они грязны?
Для того ль, чтоб краскам не сгущаться
Над картиной вашей белизны?

Нет, здесь дело, знаете ль, не в этом.
Дело в том, что если к вам гебист
Сам пришёл с почтеньем и приветом,
Будь он молчалив иль голосист,
Всё, что будет связано с визитом,
Хочет кагебешник или нет,
Будет так обшито и прикрыто,
Будто вы явились в кабинет,
И не важно – ради правды, славы,
Злых шакалов иль слепых кутят...
Суть не в том, что вас хотят подставить,
А в другом – хотят иль не хотят,
Встреча с ними – это есть подстава,
Ничего она не принесёт,
Кроме боли, вывиха сустава
И других болячек пятисот.
Для чего, скажите, вам болячки?
Что вам даст с гебешным разговор?
Не нужны такие раскарячки,
Ни к чему в Гебню спускаться с гор.

22 июля 2017 года

  

Инвалидам нашей 100-летней гражданской войны

Привет, совки-социопаты!
Ба-бах! - взрываются гранаты,
Что мы несём из древних лет...
Иначе не было и нет.
Но подрастают наши дети,
Чтоб разоравать былые сети,
Чтоб, новизной укрощена,
Прошла гражданская война.

11 августа 2017 года

 

Диалог о тротуаре

По улицам слона водили.
И?
Тротуары повредили!

Подрались алконафты в баре.
И?
Кляксы две на тротуаре!

По городу метали бомбы.
И что?
Да тротуар раздолбан!

Летит сюда метеорит.
Ну и?
Да тротуар горит!

Под облака поднялся гриб.
И?
Горе! Тротуар погиб!

17 августа 2017 года

 

Красные в Арктике

Мело, мело по всей земле,
И ледокол насупил нос –
В североморском хрустале
Застыл арктический Колосс.

Он охраняет рубежи,
Натужно вглядываясь в даль,
Чтоб иностранные мужи
Не повредили тот хрусталь.

А наши СМИ да в нашей мгле
Опубликуют бюллетень...
Мели, мели по всей земле,
Мели, Емеля, ночь и день!

7 сентября 2017 года

 

Общий вагон

Про общий вагон хорошо не скажу вам,
Мне общий вагон ненавистен давно.
Вот он приближается с трепетным шумом,
И в нём продолжается то же кино:

Сидят на скамейках, на жёстких скамейках
Медведи, коровы, плотва, осетры.
В тулупах, бушлатах сидят, в душегрейках,
Одежды толстенны, а лица серы.

В вагоне просторно, а в тамбуре дымно,
В окошках метёт и белеют поля.
И все пассажиры сидят анонимно,
Но в этот момент настаёт вуаля!

Качаясь по ветру, как тонкая ветка,
С кульком на груди и мешком за спиной,
Вплывает молодка, пятнадцатилетка,
А поезд несётся, что конь вороной.

Вот, поезд несётся, молодка вплывает,
Сидят пассажиры: медведи, плотва,
Деревья несутся, поля продувает,
И клонится, клонится в сон голова.

Молодка садится напротив коровы,
Кулёк положив пред собой на мешок,
И чуют, угрюмы, скучны и суровы,
Попутчики чуют: пошёл запашок.

От этой молодки несёт перегаром,
Её голова опустилась на грудь…
А поезд несётся возницей поджарым,
Увы, поездам не выходит вздремнуть.

Молодка сопит, ускользает кулёчек,
На пол покатился, под лавку утёк…
В кульке же уснул малолетний сыночек,
Румяный, пахучий, что твой колобок.

Лежит он под лавкой, сопит безмятежно,
А рядом медведи, плотва, осетры.
Тела неподвижны, объёмна одежда,
В глазах – недоступные прочим миры.

Прощай, колобочек, лежащий под лавкой!
Попрыгай на стыках, поёрзай в ногах!
В вагонном стогу будешь только булавкой,
Покуда состав этот вечный в бегах.

Ты в общем вагоне лишён привилегий,
Недетское зрелище – общий вагон,
Предмет запорошенных снегом элегий,
Где сон, вековой, заколдованный сон.

28 сентября 2017 года

 

* * *
Язык жены своей учите,
Жена вас отблагодарит!
Она лепечет на санскрите?
Учите, стало быть, санскрит!

Когда любима ею Джава,
Учите Джаву, господа!
Жена для вас детей рожала,
И это стоило труда!

Представим, что на си-плюс-плюсе
Жена лепечет день деньской.
Для вашей Люси или Муси
Язык учите хоть какой!

И вот, когда вы всё поймёте,
О чём супруга говорит,
И слог ваш будет искромётен,
Пусть это идиш ли, иврит,

Однажды вы, придя с работы,
В объятья жаркие жены –
Шушанны, Шейлы иль Шарлоты –
Замрёте, ошеломлены,
Вас поразит, что вы ни слова
Жены не можете понять.
Как это так! Звучит не ново,
Она детей ведь ваших мать!

Но вместе слитые женою
В комок из горла – прямо к вам,
Слова покажутся чумною,
Невнятной речью, и словам
Вы не поверите ни грамма,
Ни даже милиграмма, нет.
О чём трындит ребро Адама?
Учитесь наново, сосед!

6 октября 2017 года

 

***
Выступал поэт Гандлевский,
Никаких вам тут «хи-хи»,
Выражался не по-детски,
Не для нежных дам стихи.

Дамы сумрачно глазели,
Лампы светом больно жгли.
Эти дамы – не газели,
В их головках не нули.

А в финале был вопрос про
Метафизику стиха
Задан важно, хоть не остро,
И отвечен, но слегка.

Разошлись мы по квартирам –
Выпивать и на покой.
Нам, лирическим сатирам,
Метафизика накой?

14 октября 2017 года

 

* * *
Змея лежала на дороге,
И сон ей снился про Луну,
А по дороге полубоги
Маршировали на войну.

Змея проснуться не успела,
Как захрустела голова,
И хвост, и остальное тело
Под сапогами на «ать-два».

Когда душа её вспарила,
То лунный заяц поднял тост.
Его огромное светило
Змея любила больше звёзд.

Так повстречались мимолётно
Два чужеродных существа,
А полубоги шли пехотно
И распевали на «ать-два».

17 октября 2017 года

 

Мадригал А.С.

Люблю закусывать, друзья,
Не только удила.
Люблю корюшку и язя,
А уж кета мила!

Но больше прочих я люблю
Прекрасных поэтесс.
Они как скажут «улюлю»,
И всё – пошёл процесс!

Будь я ковбой-монотеист,
Обкурен или пьян,
В моей башке лишь purple mist,
(По-вашему, туман).

Чего ещё от поэтесс
Дождаться в эти дни?
Туман – на ист, туман – на вест,
А посреди – парад невест,
Как посреди, так и окрест,
Там, тут, везде – они!

И только Сазикова Анна
В любви призналась нетуманно.

27 ноября 2017 года

 

Два авантюриста

1.
Два авантюриста плыли в лодке,
Было у них шесть бутылок водки.
Эти двое не считали риски,
Времени же было до хрена...
Шесть пустых бутылок – без записки
Выбросила на берег волна.

2.
Два авантюриста шли по лесу,
Но они не знали ни бельмеса
Про болота топкие в лесах.
Думали друзья, что дюже ловки...
Темнота пришла без подготовки –
Всё! Они теперь на небесах.

3.
Два авантюриста в Сенегале
Самолёт нечаяно угнали,
С этим может справиться любой!
Дураки! Не знали, как садиться,
Три часа полёт их будет длиться,
А на берег выбросит прибой.

2 декабря 2017 года

 

Бес шампанского

Что бы написать про новый год?
Он пришёл, но скоро и пройдёт.
Это хорошо, что он пройдёт –
Надо, братцы, двигаться вперёд.

Эти «оливье» и проч., и проч.,
Эта красноокая, блин, ночь,
Все эти «Иронии судьбы»...
Лучше бы во рту росли грибы,

Лучше бы мы спали до утра,
Чем давать салаты на-гора,
Знамо: утро ночи мудреней,
Ночью надо мирно спать, ей, ей.

31 декабря 2017 года